25 декабря 2017

Строительство авианесущих кораблей происходило при повышенном уровне секретности, совершенно не удивительной в те годы. К вопросам сохранения военной и государственной тайны в Советском Союзе относились в высшей степени серьезно. К тому же Николаев являлся закрытым городом, куда был запрещен въезд иностранным гражданам. Разумеется, потенциальный противник в лице США и других стран НАТО испытывал любопытство к появлению в составе советского флота авианесущих кораблей и месту, где их строят.

Западные специализированные издания, такие как знаменитый британский справочник-ежегодник «Jane’s Fighting Ships» или альманах «Советская военная мощь», на своих страницах публиковали эскизные рисунки перспективных авианесущих советских кораблей и фотографии тех, которые уже находились в строю. Техническая и радиоэлектронная разведка обеими сторонами противостояния осуществлялась на постоянной основе, и «фотосессии» кораблей ВМФ СССР и стран НАТО проводились обоюдно. Противолодочные вертолетоносцы «Москва» и «Ленинград», тяжелые противолодочные крейсеры проекта 1143 регулярно появлялись на страницах специализированной западной литературы.

Разумеется, советская сторона была хорошо осведомлена о содержании издающихся за рубежом справочников, книг и журналов, поскольку такого рода литература выписывалась и тщательно изучалась. На Черноморском судостроительном заводе имелась обширная техническая библиотека, куда регулярно поступали и зарубежные издания. Однако доступ к ним был ограничен: считалось, что там представлена «секретная» информация.

Подобный факт таил в себе некоторую долю абсурда: представленная в иностранных изданиях информация о советских кораблях, развитии военного кораблестроения и его перспективах в СССР была совершенного открытого характера – на Западе с ней мог ознакомиться любой желающий. Более того, в странах, являющихся потенциальными союзниками Советского Союза, – Польше, Чехословакии, ГДР – регулярно выходили на свет журналы и книги, посвященные различному вооружению, в том числе и советскому, с указанием его тактико-технических характеристик.

В самом Николаеве, где, несмотря на его закрытый статус, почти половина населения была так или иначе связана с судостроительной отраслью, хорошо представляли, какие корабли строятся на Черноморском судостроительном заводе. Слово «авианосец» было распространено на бытовом уровне, тогда как на официальном уровне звучало служебное «тяжелый авианесущий крейсер». На совещаниях самого высокого уровня, когда директор Черноморского завода Юрий Иванович Макаров называл корабль, строящийся у него на заводе, «авианосцем», его всякий раз подчеркнуто поправляли.

Подобный подход к секретности по методике месье Полишинеля только дискредитировал отношение к настоящим военным и технологическим секретам. Поэтому, когда наступила эра дружбы с Западом, туда хлынули просто потоки самой секретной и по-настоящему ценной документации – не только из-за прямого предательства, но и из-за совершенно обесценившегося и безалаберного отношения к собственному достоянию. Стоило ли, например, в отношении самолетов, принятых на вооружение еще в начале правления Хрущева, писать в массовых журналах безликое «многоцелевой истребитель», чтобы в 90-х за бесценок передать «заклятым друзьям» всю документацию по перспективному Як-141? Всё это будет позже, а пока Черноморский судостроительный завод строил авианосцы и берег свои секреты.

В начале 1980-х гг. в западных изданиях (справочнике «Jane’s Fighting Ships» и альманахе «Советская военная мощь») появились фотоснимки, на которых была запечатлена территория Черноморского завода со строящимися и достраивающимися кораблями. Это вызвало некоторый резонанс в советском руководстве. Во время очередной рабочей поездки в Москву директору предприятия Юрию Ивановичу Макарову показали фотографии судостроительного корпуса и попросили объяснить, в какой примерно временной отрезок они были сделаны – это можно было определить по положению секций и блоков. Макаров был прекрасным специалистом, который бывал на стапеле постоянно и мог датировать снимки чуть ли не до дня.

Поскольку изображения имели хорошую четкость и качество, вполне обоснованную озабоченность проявили те инстанции, которым следовало. В своей книге «Авианосец» Юрий Иванович рассказывает, как кое-кто в Комитете государственной безопасности предположил, что фотографии, которые не уставали сноровисто печатать и перепечатывать западные издания, сделаны с высоко летящего самолета. Такое предположение казалось абсурдным: Николаев как важное сосредоточение промышленности, имеющей стратегическое значение, и как город, входящий в первую сотню целей для поражения ядерными боеприпасами в случае войны, был хорошо прикрыт средствами противовоздушной обороны.

В качестве экспертов по определению «авторства» снимков подключили специалистов из Академии наук СССР. Была проведена кропотливая исследовательская работа. Точно зная размеры огромных 900-тонных кранов над «нулевым» стапелем и их искажения на фотографиях, ученые определили, что два рассматриваемых снимка были сделаны из района Одессы и из района Харькова с высоты примерно 600 и 400 километров. Несомненно, речь шла об использовании космических аппаратов в разведывательных целях.

Идея использовать космические аппараты – спутники начала широко обсуждаться в США уже в конце 50-х гг. Мощь советской ПВО значительно возросла. Полеты самолетов-разведчиков, даже таких высокотехнологичных, как знаменитый U-2, становились небезопасными, что полностью подтвердилось в инциденте со сбитым пилотом Фрэнсисом Гэри Пауэрсом, чей U-2 был сбит в районе Свердловска 1 мая 1960 года. Это только усилило внимание к программе разработки космического спутника-разведчика, старт которой дал 7 февраля 1958 г. президент Дуайт Эйзенхауэр.

Эта программа, являвшаяся детищем Центрального разведывательного управления, получила название «Корона» (CORONA). Она предусматривала создание и вывод на орбиту Земли специальных космических аппаратов, оборудованных мощными фотокамерами для ведения разведки объектов на территории СССР, КНР и других стран, включая даже формально союзный США гоминьдановский Тайвань. Отснятая фотопленка в специальном спускаемом контейнере должна была осуществить приземление на парашюте.

Программа, несмотря на привлечение значительных ресурсов, продвигалась тяжело и напряженно. Первые 12 запусков оказались по тем или иным причинам неудачными. Лишь 18 августа 1960 г. первый спутник программы «Корона» удалось, наконец, вывести на орбиту. Его полет длился около суток, а потом спускаемая капсула была перехвачена специальным транспортным самолетом С-130. Если самолет по каким-то причинам не мог выполнить свое задание, подобрать капсулу должен был корабль военно-морского флота. Во избежание угрозы попасть не в те руки капсулы через определенное время самозатапливались.

Результаты первого полета вселили в специалистов ЦРУ неподдельный оптимизм: по эффективности спутник программы «Корона», получивший наименование КН-1 (Keyhole – «замочная скважина»), оказался намного эффективней разведывательного полета самолета-разведчика U-2, к тому же без какой-либо угрозы быть сбитым – неудачное окончание миссии пилота Пауэрса только придало силу проекту.

Космический шпионаж в рамках программы «Корона» осуществлялся вплоть до 1972 г. За это время разведывательная фотоаппаратура сделала значительный скачок в своем развитии: если разрешение камеры КH-1 было 8–12 метров, то подобные характеристики последующих образцов удалось довести до 1,8–2,75 метров. Благодаря программе «Корона» разведывательные и военные органы США получили важнейшую информацию, в том числе о примерном количестве межконтинентальных баллистических ракет, имеющихся у СССР. Эта информация позволила американцам чуть более уверенно держаться в дни Карибского кризиса.

Успехи, достигнутые разведывательными спутниками, ожидаемо подтолкнули США к дальнейшему развитию программ космической разведки в отношении Советского Союза, Китая и других стран. Был дан старт новому проекту, получившему кодовое обозначение «Гексагон» («Hexagon»), по которому планировалось осуществлять запуски гораздо более совершенных технически спутников, которые могли осуществлять съемку с разрешением 30–60 см.

До 1984 г., когда программа «Гексагон» была завершена, был осуществлен запуск 18 спутников. В отличие от предшественников, новым космическим разведчикам не требовалась спускаемая капсула и довольно сложная процедура ее поимки. Благодаря существенному техническому прогрессу, 19 декабря 1976 года был запущен аппарат КH-11, оснащенный оптико-электронной цифровой фотокамерой и способный при помощи электронных сигналов передавать отснятый материал на спутник связи, который располагался на более высокой орбите, а тот, в свою очередь передавал информацию на землю.

Заинтересованные ведомства США получили доступ к свежей разведывательной информации практически в режиме реального времени. Программы «Корона» и «Гексагон» проводились в обстановке повышенной секретности, однако полной завесы тайны достичь не удалось. Начались утечки, и в первую очередь несанкционированные. Первая известная произошла в 1980 году. После провалившейся операции «Desert One» (Пустыня один) по освобождению американских дипломатов, ставших заложниками в Тегеране, на месте эвакуации бойцов американского спецназа из пустыни были обнаружены снимки иранской столицы, сделанные из космоса, с высоким разрешением.

Богатым на шпионские разоблачения оказался и 1984 год. Сначала фотоснимок советского бомбардировщика, стоящего на авиабазе, угодил в сборник «Слушания дел в конгрессе США». Потом американский эксперт, аналитик ВМС Сэмюэль Лоринг Морисон передал в издательство известного «Jane’s Defence Weekly» сделанные все тем же КН-11 панорамные снимки высокого качества судостроительного комплекса Черноморского завода, где были отчетливо видны не только огромные краны «KONE» финского производства, но и находившиеся в строительстве и достройке тяжелые авианесущие крейсера. Оттуда снимки ЧСЗ начали кочевать по разным справочным и специализированным изданиям.

Публикация подобных материалов вызвала резонанс в советском руководстве и переполох на Западе. Морисона быстро взяли в оборот, инкриминируя ему не только преступную халатность, но и разглашение секретов государственной важности. В 1985 году (когда в СССР природа неожиданной фотосессии» находящегося в постройке новейшего тяжелого авианесущего крейсера проекта 11435 была давно уже выяснена) эксперта-аналитика, решившего поделиться фотоматериалами с издателями, после судебного процесса осудили на 5 лет.

Снимки Черноморского завода были осуществлены с борта КH-11. Обнародование снимков секретной государственной программы космического шпионажа вызвало скандал в соответствующих американских органах. Однако на суде против Морисона государственный обвинитель был вынужден проглотить тот факт, что еще до публикации снимков Черноморского завода свет увидел сборник «Слушание дел в конгрессе», где фигурировали фотографии советских истребителей. В тот период как раз обсуждался традиционно «крошечный» оборонный бюджет, и снимки самолетов недавно провозглашенной «Империи Зла» должны были в руках нужных людей стать аргументом для выделения дополнительных средств.

Обвинение учло столь досадный факт утечки в печатном органе Конгресса США – было решено считать, что фото были опубликованы «по ошибке». Материалы по разведывательным программам «Корона» и «Гексагон» были рассекречены только во время президентства Билла Клинтона в 1996 году.

К директору Черноморского завода Юрию Ивановичу Макарову попадали не только открытые источники научно-популярного содержания, но и подготовленная и переведенная западная аналитика. За рубежом очень внимательно следили за ростом могущества Советского Флота, считая, что к началу 80-х гг. он достиг невиданных для континентальной России военной мощи и возможностей. Отмечалось высокое технологическое оснащение верфей и, в частности, Черноморского завода, где благодаря внедрению новых методик удалось достичь высоких темпов стапельной постройки кораблей. А на стапеле номер «0» тем временем возводился первый советский классический авианосец проекта 1143.5.

Авианосцы 1143.5 на ЧСЗ

К началу 1980-х гг. Черноморский судостроительный завод занимал одно из лидирующих мест в судостроительной промышленности Советского Союза. Во второй половине 70-х предприятие осуществило коренную модернизацию всех своих технологических составляющих. Возможности стапельного комплекса значительно расширились и возросли за счет монтажа и установки двух 900-тонных кранов финского производства. Были созданы новые и существенно модернизированы уже имеющиеся цеха. На завод широким потоком шло новое оборудование. Проведена полная реконструкция существующих причалов и возведена новая достроечная набережная. Углублено дно, и подведены соответствующие коммуникации.

Гигант судостроения был готов осваивать производство новых военных кораблей – тяжелых авианесущих крейсеров проекта 1143.5, для строительства которых и была осуществлена подобная модернизация. В предыдущий раз Черноморский завод проходил подобную масштабную процедуру в конце 1930-х, готовясь к строительству линейных кораблей проекта 23.

Продолжение следует…

Статьи из этой серии:

ЧСЗ: ролкеры проекта «Атлантика»

ЧСЗ: военные будни сухогрузов николаевской постройки

ЧСЗ: реконструкция завода и переход к крупноблочной сборке. ТАКР «Баку»

ЧСЗ: развитие тяжелых авианесущих крейсеров. «Минск» и «Новороссийск»

ЧСЗ: ТАКР «Киев»

ЧСЗ: научно-исследовательское судно «Академик Сергей Королёв»

ЧСЗ: китобазы и противолодочные крейсеры